Злоупотребление алкоголем и его оценка

Представление о том, что такое пить «много» и что та­кое пить «мало»,— у каждого свое. Понятие количествен­ной нормы, как и степень опьянения, как и оценка пове­дения в состоянии опьянения, социально обусловлено, оп­ределяется традициями в широком смысле и навыками конкретной микросреды, уровнем культуры, этического идеала и идеала удовольствия. То, что повседневно в од­ном круге лиц, совершенно недопустимо в другом.

Неоднократно делались попытки найти биологическую норму потребления спиртных напитков в математическом измерении, превышение которой опасно для здоровья. Фармакологами для проведения экспериментальных работ ранее была принята норма 1 г абсолютного спирта на 1 кг массы тела, сейчас норма установлена 0,8 г/кг. Это то количество, которое вызывает сред­нюю степень опьянения взрослого здорового человека и достаточно легко метаболизируется. По усредненным дан­ным (вариативность определяется возрастом, полом, мас­сой тела и рядом метаболических особенностей), в час окис­ляется 100 мг этанола на 1 кг массы тела или 15 мг на 100 мл сыворотки. Коэффициент Видмарка равен примерно 0,20. Фармакологическая «норма» абсолютного спирта 1—0,8 г/кг для человека массой тела 70 кг соответствует 175—140мл водки, около 600 мл ординарного вина, около 300 мл креп­леного вина, 1750 мл пива. Министерство здравоохранения Франции рекомендует считать нормой потребления коли­чество вина, не превышающее для мужчин от 0,5 л до 1,1 л при тяжелом физическом труде (60—135 г абсолютного спирта), для женщин — 0,4 л (48 г абсолютного спирта), для подростков и юношей — 0,25 л (30 г абсолютного спир­та), что примерно совпадает с фармакологической нормой и учи­тывает половозрастные особенности пьющих. Но, по мне­нию Р.-М. Le Go (1968) — авторитетного французского нарколога, предложившего метод ранней диагностики алко­голизма и новые формы наркологической помощи, опасный предел, за которым развивается ал­коголизм вне зависимости от физической нагрузки по­требляющего,— 60 г абсолютного спирта.

Поскольку этанол является энергетическим веществом и во многих южных виноградарских странах с низким уровнем жизни (Латинская Америка) служит источником калорий, делались попытки определить допустимое коли­чество вина как доли энергии пищевого рациона. Так, J. Marconi (1965) пределом, за которым начинаются опас­ные последствия, считает то количество вина, которое да­ет 20% потребного суточного количества калорий. Для по­требителя крепких напитков северных стран — это превы­шение условной фармакологической «нормы» (более 75 г абсолютного спирта).

Даже если принять подобные выкладки, встает вопрос: как часто без последствий для здоровья можно упо­треблять такое количество? J. Marconi имел в виду еже­дневное потребление, но можно ли ежедневно употреблять в форме водки или коньяка даже 70 г абсолютного спирта? Не появится ли описанное у «пивных» пьяниц «бычье сер­дце» (гипертрофия миокарда вследствие жидкостных пере­грузок), если ежедневно выпивать почти 2 л пива? В хронобиологичесхих исследованиях  по­казано, что еще на вторые сутки после приема здоровым человеком средней дозы крепкого спиртного напитка оста­ются измененными циркадные ритмы метаболизма глико­гена, белка и липидов, а синхронизация биоритмов восста­навливается только на третьи сутки.

Частоте потребления иногда придается большее патоге­нетическое значение, чем количеству. Так, М. Vogel-Sprott (1983) полагает, что количество не важно, оно определя­ется пьющим как бы инстинктивно и зависит от возраста и пола, но именно регулярность, систематичность, придают этому количеству опасный смысл. На примере употребле­ния высокоградусных напитков видно значение и их дозы, и частоты их приема. Г. П. Колупаев (1978), прослеживая развитие алкоголизма у своих пациентов, нашел, что при употреблении не более 0,2 л (80 г абсолютного спирта) че­тыре раза в неделю алкоголизм возникает спустя 9— 10 лет, при употреблении 0,5 л (200 г абсолютного спирта) однократно в неделю алкоголизм формируется спустя 1 год. Таким образом, становление болезни — результиру­ющая и количества, и частоты.

Помимо этих количественных показателей, важна кре­пость спиртных напитков. Общее представление таково, что малоградусные напитки менее опасны.

Еще в древности, когда человечество не знало способа дистилляции, в высокоразвитых цивилизациях питье нераз­бавленных вин считалось признаком дикости («пьян, как раб»). В качестве одного из примеров гибели этических идеалов римской культуры приводилось распространение неразбавленного вина — это было усвоено от варварских народов легионерами. Наряду с прочими тягчайшими по­роками дома Юлиев — Клавдиев называлось пьянство. По­казателем полного крушения было то, что власть стала переходить в руки императоров-инородцев, варваров и пьяниц, пивших крепкие вина (II век н. э.).

Крепкие спиртные напитки в России начали произво­дить вскоре после появления в Европе технологии перегон­ки (конец XIV —начало XV века). В своей челобитной царю Алексею Михайловичу (середина XVII века) прото­поп Аввакум писал: «Упоил нас Никон чашею вина нерастворенна!». Эта метафора тяжкого испытания — «чаши» — усилена представлением о тяжком же действии крепкого неразбавленного спиртного напитка, что было известно еще в те времена.

В то же время страны потребления виноградных вин занимают лидирующее положение в списках стран, где распространен алкоголизм. Страна потребления виноград­ного вина — обозначение в достаточной степени условное. Оно означает преобладающее винопотребление, но не ис­ключает пьянства крепкими напитками, получаемыми пе­регонкой виноградного вина (коньяк) и субпродуктов ви­нограда (кожица, косточки). Кроме того, для южных стран характерна высокая культура садоводства вообще, и мно­гие фрукты перерабатываются не только в вино, но и в крепкие напитки (сливовица, кальвадос и др.).

В развитии последствий злоупотребления играет роль и качество напитка. «Пиво вызывает тяжесть духа и тела; подавляет возвышенные и чистые чувствования и порож­дает низменные стремления; сидр и грушевое вино произ­водят почти те же эффекты, что и пиво. Абсент даже в сла­бых дозах делает чрезвычайно злым и вздорным (полын­ная настойка считается, кроме того, особо опасной для раз­вития алкогольной эпилепсии.). Водка делает пьющих ее сердитыми и задорными. Анисовка в малых порци­ях рассеивает неясность и стеснение в мозгу. Вишневка действует подобно анисовке. Картофельный и хлебный ал­коголь вызывает сонливое опьянение, тогда как алкоголь виноградный — опьянение веселое, шутливое, но легко пе­реходящее в гневное». Известно, что самогонные крепкие напитки, как и суррогаты, обладают тропизмом к нервной ткани, вызывают снижение зрения, опьянение от них выражается грубым помрачением созна­ния; от некоторых сортов вермута возникает острая сосу­дистая дизрегуляция. Поэтому как количественные нормы, вычисляемые в абстрактных цифрах абсолютного спирта, малоприложимы к конкретным условиям потребления спиртного, так и суждение о крепости потребляемых напит­ков весьма относительно.

Определение «злоупотребление» сложно не только по­тому, что вариантны социальные нормы потребления, что для этого определения недостаточно знать количество ви­на, его крепость и качество. Биологически вариантно дей­ствие одного количества спирта на различных лиц; разной крепости напитки могут вызвать один эффект у различных индивидуумов.

Коэффициент Видмарка непостоянен. Это результирую­щая многих функций, так как в окислении этанола прини­мают участие, помимо АДГ, столь же индивидуально раз­лично активные микросомальная этанолокисляющая систе­ма печени (МЭОС), каталаза. Активность этих систем в свою очередь определяется многими, не всегда учитывае­мыми обстоятельствами — от состояния печени до состоя­ния гормональной системы. Лица с больной печенью, лю­бой формой гормональной недостаточности плохо перено­сят алкоголь.

Называются многочисленные обстоятельства, утяжеля­ющие действие спиртного. Сильному опьянению способству­ет употребление спиртных напитков на пустой желудок. Быстрое питье — залпом — при равной концентрации в кро­ви вызывает более интенсивные нарушения сознания, пси­хомоторные расстройства. Субъективный эйфорический эф­фект опьянения сильнее, если то же количество выпивает­ся малыми порциями. Вредоносно опьянение при утомле­нии. Значимо время суток: менее травматичен прием в вечерние часы.

Экспериментальные животные в условиях свободного выбора употребляют растворы этанола сообразно с циркадным циклом. Впрочем,последнее не должно быть закономерно равно для всех: расположение к вегетотропным воздействиям индивидуально (предпочтение вечерних или, напротив, утренних водных процедур и пр.).

Наконец, для оценки того, что есть злоупотребление, нужно иметь в виду вторую сторону алкогольного эффек­та — выносливость, устойчивость воспринимающих этанол систем организма, что также отличается широкой индиви­дуальностью. При равной концентрации алкоголя в крови видимая степень опьянения различна. Так, к действию спиртного неустойчивы лица с вегетососудистой дистопией, склонные к полноте, отекам (что ранее называлось «лимфоидной конституцией»). По нашим наблюдениям, невы­носливы парасимпатотоники; меньше пьянеют симпатотоники, как многие худощавые люди. Глубокое опьянение от малых доз случается у детей и стариков; психические дис­функции опьянения также усугубляются с увеличением возраста, равно как психомоторная деятельность. Это кстати дает основание предполагать, что и для того функционального уровня, на котором разворачиваются последствия пьянства и главные события формирования алкоголизма, указанные обстоятельства значимы.

Таким образом, мы подходим к уяснению причины то­го, почему отсутствует определение — что есть злоупотреб­ление. Мы вкладываем в это понятие и общесоциальный смысл, т. е. злоупотребление в обществе, пьянство населе­ния, и смысл индивидуальный в отношении определенной личности. Последнее чрезвычайно широко варьирует и не дает нам вычислить некую абстрактную единицу злоупот­ребления, а, не имея этой меры, мы не в состоянии оценить явление в массе. Использование термина «алкоголизация» не облегчает положения, так как он еще более объемен и включает потребление даже в малых размерах.

Вероятно, за термином «злоупотребление» целесооб­разно сохранить лишь его индивидуальное значение и не искать для индивида жестких норм «нормального» потреб­ления и злоупотребления. В этом случае прямая семантика слова оказывается достаточной — употребление во зло. Это зло может выражаться плохим самочувствием после при­ема спиртного, поведением в состоянии опьянения, кото­рое неприятно окружающим и нарушает межличностные отношения индивида или которое самому пившему впо­следствии неприятно вспомнить; зло может выражаться обострением имеющейся болезни, нарушением в последую­щие дни профессионального умения. Физические, психические, поведенческие последствия «употребления во зло» столь же многообразны, как и действие спиртных напит­ков. И каждый раз этот вопрос должен решаться индиви­дуально самим пьющим или его близкими. При этом не­значимы ни количество, ни качество принятого спиртного напитка, значим лишь результат.

Измерение пьянства как общественного явления, напро­тив, возможно с помощью количественных единиц, что и проводится со второй половины прошлого столетия (по­требление на душу населения и пр.). Социально-гигиени­ческие исследования имеют свои трудности, которых ка­саться мы не будем. Однако мы предпочли бы видеть использование в этих работах термина «алкоголизация на­селения» как более охватывающего поле исследования с обозначением степеней алкоголизации (интенсивности по­требления) вместо термина «злоупотребление», который несет в себе как бы априорное суждение.