03 марта 2003 18:34 |
Психиатрия вчера и сегодня
 |
В средние века в католических странах Западной Европы душевнобольных считали одержимыми бесом — достаточно было объявить кого-нибудь из них колдуном или колдуньей, чтобы его отправили на костер и сожгли под аккомпанемент молитвенных песнопений. Даже в XIX веке между учеными шел спор, являются ли психические заболевания следствием греховности, порочности человеческой души.
Гораздо гуманнее относились к больным в славянских странах — Польше к Чехословакии и особенно в России. Еще так называемый Стоглавый собор, созванный Иваном Грозным в 1551 году, постановил отправлять психически больных для призрения в монастыри, которые должны были о них заботиться. Правда, многие нищенствовали, бродили по необъятным русским просторам, но их никогда не преследовали и почитали как полусвятых, «блаженненьких», юродивых. Некоторые даже были знамениты как прорицатели.
Первая русская специальная психиатрическая больница — Преображенская — была построена в 1806 году в Москве на улице Матросская Тишина. И сегодня еще стоит это невысокое здание. Так вот, в Преображенке в свое время долгие годы лежал студент духовной академии Корейша, к которому купчихи ездили за советами. Деньги за визит опускались в кружку и шли потом на улучшение быта больных, находящихся в довольно трудных условиях. Говорят, что даже император Николай I тоже собирался или действительно приезжал инкогнито к Корейше, причем он хотел знать его мнение о какой-то важной дипломатической акции России, чуть ли не о Крымской войне.
Корейша, многие годы страдавший шизофренией и не лечившийся, говорил сам с собой, на вопросы отвечал не по существу, его речь часто бывала бессвязной, а между тем каждое его слово толковалось пришедшими за советом как откровение, его старались понять именно так, как это могло устроить посетителей, словом, очень часто желаемое принималось за действительное. Нередко именем Корейши прикрывались, пользовались им в неблаговидных целях.
Когда Корейша умер, прощаться с ним нахлынула почти вся богомольная Москва, и каждый старался унести с собой цветок, кусок еловой веточки или горсть песку, которым в течение трех дней обильно посыпали полы в церкви, где стоял гроб с телом покойного. О смерти Корейши и обо всех подробностях его погребения сообщали в московских газетах как о важном событии.
Те времена, когда Корейшу могли считать святым, канули в вечность. Больницы уже не открыты за плату для публики, которая посещала их с различными целями: «Кто из милосердия, кто по нужде, а кто и для развлечения». Теперь никому не придет в голову обращаться к частной благотворительности для улучшения обслуживания психически больных, а раньше это делалось нередко. Так, в одной из больниц есть Королевский корпус, построенный на деньги купца Королева, в семье у которого были душевнобольные. Почти все москвичи знают Канатчикову дачу, где находится самая большая психиатрическая больница. Кроме денег, для ее постройки нужна была земля. Купец Канатчиков отказывался продать для этой цели свою дачу. Никакие уговоры не помогали. Тогда городской голова Алексеев, будто бы потративший на эту больницу около миллиона собственных денег, на большом купеческом собрании обратился к нему: «Продайте, я готов на коленях вас умолять об этом». Канатчиков ответил: «Раз сказал нет, значит, нет. Продавать не буду. А вот коли станешь сейчас передо мной на колени, даром отдам»… И городской голова Алексеев, один из первых богачей, в присутствии многочисленного московского купечества, со словами «Не для себя прошу» опустился на колени… На территории Канатчиковой дачи построили Алексеевскую психиатрическую больницу (ныне больница имени Кащенко).
Так было в городе. Сравнивать же положение с медицинской помощью психически больным в деревне до революции все равно, что сравнивать большое трех-четырехзначное число с нулем. Организованной психиатрической помощи в те времена почти не существовало. Психиатров на селе не было. Прибегали к помощи «бабок». В редких случаях везли в ближайшую земскую больницу, где один врач лечил по всем специальностям. Мое первое знакомство с психически больным произошло именно в такой больнице в 1915 году, в посаде Сольцы Псковской губернии Порховского уезда. Туда я приехал на зимние каникулы к дяде — врачу. Однажды вечером зашел разговор о психических заболеваниях, о предрассудках по отношению к ним, о тяжелом тогда положении больных. Утром дядя спросил меня: «Ты не побоялся бы встретиться с психически больным?» Я ответил: «Конечно, нет, ведь ты же их не боишься».— «Тогда приходи через час-полтора в изолятор: звонили, что к нам везут такого». Я был на месте значительно раньше назначенного времени и с нетерпением ждал. Гораздо позже, чем предполагалось, появились сани, запряженные парой лошадей. На них трое мужчин: двое придерживали связанного веревками третьего. Сани остановились перед крыльцом. Сопровождающие пожаловались, что добираться пришлось больше суток, ночевали в холодном сарае, так как никто не пожелал впустить в теплую хату «сумасшедшего».
Неожиданно больной попытался встать, но ему это не разрешили. Вышли врач, сестра и два санитара, приблизился и я. С ужасом увидел, что человек туго связан веревками, от которых на ногах и на руках образовались отеки. У него были запекшиеся губы, отекшие веки, синяки под глазами. Он с трудом ворочал языком и все время просил пить. Больного внесли в изолятор, развязали веревки и тут же осторожно затянули руки и ноги мягкими полотенцами, дали порошок. Он его спокойно выпил, предварительно спросив почему-то у меня: «А пить можно?» И уснул. Спал несколько часов.
Нечего и говорить, что я искал любого повода, чтобы зайти к нему. Он меня слушался больше других, и это мне нравилось. На следующее утро мужчина был уже на ногах, ходил по палате, смотрел в окно, узнал место, куда его привезли. Была ли правильной его речь, сейчас не припомню, но помню, что он без конца просил, чтобы его отпустили домой. Ему спокойно отказали, советовали съездить еще в Псков или Порхов, а затем домой. И опять этот человек обратился ко мне, четырнадцатилетнему мальчишке, с вопросом: «Они не обманывают?» Я отвечал так, как подсказывал мне мимикой и жестами дядя. Больной согласился. Его усадили в возок вместе с физически сильным санитаром. Падал мелкий снежок. Сани тронулись, увозя моего первого «пациента»… Не исключено, что именно эта встреча пробудила во мне интерес к психиатрии…
До Октябрьской революции лечение психически больных и забота о них вне больших городов осуществлялись земством. Прежде всего, вставал вопрос: сколько специальных коек надо в той или иной губернии? Этой проблемой занимался знаменитый земский психиатр В. И. Яковенко. Он ездил из деревни в деревню, лично беседовал с людьми, которые слыли «сумасшедшими», и после трехлетней работы пришел к выводу, что в Московской губернии на тысячу здоровых приходилось трое больных (3:1000). Это соотношение проверялось потом в других местах и всюду подтверждалось с небольшим отклонением. Исходя из данных переписи и была запроектирована в селе Мещерском Подольского уезда Московская губернская психиатрическая больница (ныне это Московская областная психиатрическая больница имени В. И. Яковенко). Подобные больницы строились земствами и в других местах: Костроме, Курске, Екатеринославе, Однако число их было невелико, и психически больных долгое время приходилось возить за сотни километров, даже из одной губернии в другую.
При Советской власти этому самому заброшенному участку медицины было уделено необходимое внимание. Основным принципом советского здравоохранения стала профилактика болезней и приближение медицинской помощи к населению. В психиатрии в свете этого необходима была, прежде всего, децентрализация больниц специального назначения. В Министерстве народного здравоохранения был создан отдел психиатрической помощи. Он развертывал работу в зданиях бывших монастырей, в крупных поместьях, планировал и осуществлял строительство новых больниц, руководил их деятельностью. Активное участие в этом принимали Семашко, Кащенко, Яковенко, Литвинов, Прозоров и другие.
Наиболее близко к широким слоям населения должны были стать психоневрологические диспансеры, на них-то и возлагалась в основном профилактическая работа. Кроме того, в конце 20−х и начале 30−х годов существовали специальные наркологические диспансеры, занимавшиеся как профилактикой, так и лечением алкоголиков и наркоманов.
В результате страна была покрыта сетью тщательно продуманной и широкоразветвленной психиатрической помощи. Многих интересует, как именно организована эта помощь в целом по Советскому Союзу и по той рее-публике, в которой они живут, по их области. Но детали этого большого и сложного дела нужны лишь для специалистов—организаторов здравоохранения. Нам же важно знать, что в каждом республиканском Министерстве здравоохранения есть главные специалисты, осуществляющие руководство психиатрической помощью в республиках, и областные психиатры — в областях. Кроме того, в каждой области имеется областной психоневрологический диспансер, работающий в тесном контакте с той или иной психоневрологической больницей. Таким образом, ни один больной не остается без необходимого лечения. В некоторых республиках, например в Белоруссии, имеются, кроме областных, и районные психиатры, и районные, или чаще межрайонные, психиатрические больницы, обслуживающие 2—3 района. При такой постановке дела медицинской службе известен каждый больной, проживающий на ее территории. Он наблюдается одним и тем же диспансером и при необходимости стационирования попадает в одну и ту же больницу, что имеет немаловажное значение. Врач, располагая достоверными сведениями о предшествующих состояниях больного, имеет возможность более точно установить диагноз и определить, в какой именно помощи больной нуждается.
Надо отметить, что больницы хорошо оборудованы, размещаются в просторных светлых зданиях, укомплектованы квалифицированными врачами и подготовленным средним медперсоналом, имеют возможность в трудных случаях пользоваться консультациями крупных специалистов — профессоров и доцентов. Лечение больных проводится на самом высоком современном уровне, применяются новейшие как отечественные, так и зарубежные медикаменты.
Мы уже говорили, что в психиатрическую больницу человек попадает не сразу. (В качестве примера возьмем условия Москвы.) Предварительно обычно обращаются в районный психоневрологический диспансер. Районный психиатр и его помощники — участковые врачи должны заботиться о всех психически больных своего района, должны их лечить амбулаторно или стационировать, если это необходимо, должны наблюдать за ними после выписки и немедленно приходить на помощь, если она требуется. Многие больные, находящиеся на инвалидности, живут в семье или имеют опекунов, найти и оформить которых — тоже забота диспансера. Перечислить его конкретные обязанности довольно трудно — к ним относится все, что относится к больному: и оформление пенсии, инвалидности или опеки, и получение благоустроенной квартиры, и наблюдение за состоянием не только больного, но и его соседей, членов его семьи. Участковый психиатр становится, так сказать, домашним врачом своего пациента, устанавливает с ним многолетние дружеские связи.
Общее руководство всеми психиатрическими учреждениями Москвы возлагается на городского психиатра. Однако деятельность его этим не ограничивается: в его ведении находится и так называемый психоприемник.
Несмотря на то, что сейчас не только в любом областном, но и в районном городе психически больным обеспечена квалифицированная помощь, тяга их в Москву остается очень сильной. Человек чаще всего рассуждает так: если не помогли «свои» врачи, то московские должны обязательно помочь. И в сопровождении родных или самостоятельно, даже тайком, он отправляется в путь. Долго ли, коротко ли длится путешествие, сказать трудно, но, в конце концов, после всяких приключений он оказывается на одном из московских вокзалов. Чаще всего с помощью дежурных больные попадают в медицинскую комнату и после осмотра врачом получают направление в психоприемник. Это самый легкий и благополучный исход путешествия.
Иногда все бывает значительно сложнее. Люди начинают странствовать по Москве в поисках «предназначенного им» доктора, который должен их исцелить. Некоторые из путешествий могут быть описаны как целые новеллы, особенно если больные приехали не только за помощью к врачу, но «попутно» к кому-нибудь из общественных или государственных деятелей с очередным «ошеломляющим» предложением.
К этим больным и вызывается неотложная или скорая психиатрическая помощь, забирающая их прямо из учреждений, вокзалов, театров, с площадей и улиц и пр.
Врачи, работающие в психоприемнике, встречаются с самыми необыкновенными картинами бреда, с яркими патологическими личностями. Немало там и очень трудных, диагностически неясных случаев, сложных практических ситуаций, без разрешения которых больных нельзя выписывать и возвращать по месту жительства. Только чрезвычайно высокая квалификация и огромный опыт врачей позволяют им с честью выходить из самых сложных положений.
Смотри также
03 марта 2003 | 18:03
Тревожные симптомы при начале психического заболевания.
Нередко бывает так, что болезнь начинается исподволь, когда окружающие даже при самом внимательном, самом чутком и сердечном отношении к человеку не сразу замечают, что он болен. Предположить такое у своего близкого не так легко даже специалисту-психиатру, обычно не обращающему на своего сына или племянника, так сказать, специального внимания. Всякое изменение психического состояния люди совершенно естественно склонны объяснять психологически понятными причинами: плохое настроение потому, что не состоялось свидание с любимой девушкой, мрачен потому, что получил тройку на экзамене, а рассчитывал на большее, и прочее.
26 февраля 2003 | 13:02
Причины психических болезней
Единой причины психических заболеваний нет. И настоящий уровень науки еще не всегда позволяет точно установить, отчего они возникают. Однако уже очень многое можно сказать. К психическим заболеваниям с установленной причиной, или, как говорят, этиологией, относятся так называемые органические поражения, вызванные, например, травмой мозга, атеросклерозом, старческими атрофиче-скими процессами, инфекционные. В этих случаях поражается само вещество мозга, его клетки и волокна, питающие его сосуды, его оболочки.
13 февраля 2003 | 16:02
Сон как метод диагностики
Впервые мысль о возможности использовать сновидения для диагностических целей была высказана Галеном. Великий врач древности посвятил этому вопросу специальный трактат. В нем он, в частности, описывает случай, когда больному приснилось, что нога у него каменная, а через некоторое время наступил паралич ноги. Примеров такого рода немало. Сам Гален подразделял сновидения на три категории: кроме сновидений, зависящих от «мысли» и от «тела», он допускал еще и пророческие сны.
31 января 2003 | 07:01
Будьте невосприимчивы к беспокойству
Сильный ум может генерировать положительные мысли и тем самым помогать вести тело по пути здоровья. Но ум может быть также источником негативных мыслей и внушений, и наше тело должно быть достаточно сильным, чтобы противостоять этому. Правильно функционирующий организм должен иметь защиту против негативных психических влияний.
16 января 2003 | 10:01
Шесть основных страхов
Большинство людей на вопрос о том, чего они больше всего боятся, отвечают «Я ничего не боюсь». Такой ответ не соответствует действительности, поскольку каждый из людей в то или иное время испытывает один или несколько следующих основных человеческих страхов: страх бедности, страх болезни, страх старости, страх критики, страх потери любви и страх смерти.
