Чем страдают психиатры?

Много десятилетий в нашей стране психиатрия считалась, да и еще сейчас многими считается, чуть ли не санаторием для врачей. Медики других специальностей почти с завистью относятся к психиатрам, так как у них рабочий день короче, зарплата выше, а отпуск почти в 2 раза длиннее. При этом практически все, не относящиеся к психиатрии, полагают, что все эти льготы слишком большие. Только лично мне известно немало случаев, когда терапию или хирургию «меняли» на психиатрию, в надежде найти «край обетованный». Но уже первые столкновения с реальной действительностью полностью рассеивали иллюзии псевдоромантиков. Они вдруг понимали, что психиатрия была, есть и всегда будет самой сложной и самой трудной, самой вредной и самой опасной областью медицины.

Правда, энтузиасты этой профессии считают ее еще и самой интересной, дающей врачу возможность проявить многие свои творческие задатки, совершенствовать свою личность, ее психологические, интеллектуальные и духовные аспекты. Но за эти удовольствия платится колоссальная цена, совершенно несоизмеримая как с предполагаемой, так и с реально получаемой материальной выгодой (если это еще можно назвать выгодой).

Низкий уровень зарплаты заставляет многих сотрудников психиатрических заведений из среднего и младшего медицинского персонала искать себе более приемлемую работу, ибо на 2000−3000 рублей особенно не пошикуешь. Вот и уходят те, кто на самом деле любит больных, внимателен и заботлив к ним, способен к сочувствию и состраданию. Остаются или фанаты своего дела или те, кого больше никуда не возьмут. В результате получается, что психиатрия выполняет функцию своеобразного отстойника, куда попадает в основном наименее приличные и квалифицированные работники. Грубость и унижение несут они и без того страдающим больным, иногда это даже откровенные оскорбления, доходящие до прямой психологической и физической агрессии. Да и с врачами они не отличаются особой тактичностью и деликатностью, не говоря уже об добросовестности и исполнительности, резко ухудшая результаты и без того далеко не фантастического лечения, условия и возможности которого (особенно сейчас) самые минимальные.

С коллегам бывает также порой непросто. Объясняется это тем, что часть врачей, идущих в психиатрию, уже имеет определенную психическую (или психологическую) патологию в надежде хоть как-то улучшть свое состояние. Ряд врачей после 20−30 лет работы в психиатрии получает некоторую психологическую и нравственную деформацию личности, создающей разнообразные проблемы в общении с окружающими. А представьте себе, когда такой человек еще и начальником становится. Власть нередко делает многих людей моральными уродами. А власть в руках психически неуравновешенного человека во много раз страшнее и драматичнее. Слушая больного, психиатр должен отслеживать сложные пируэты и узоры течения жизни и болезни пациента (эмоции, мысли, ощущения и т.д.). Что требует от врача еще более сложных, утонченно-изощренных, своеобразных и специфических, в каждом случае индивидуально-неповторимых виражей восприятия и анализа информации от больного и о больном.

Об удовольствии от работы в психиатрии можно судить по лицу врача, уходящего домой после рабочего дня. Часто на нем видна отчетливая эмоциональная опустошенность и подавленность, физическое бессилие. Психиатр лечит не болезнь мозга (как органа), а страдания человеческой души, которые по своей сути скрыты, но по  форме нередко очевидны для опытного взгляда врача. Это могут быть глаза, полные боли и страдания, кричащие от отчаяния и безысходности, утраты надежды на лучшее.

Это и злость на весь мир, с ненавистью и презрением в словах и интонациях,  мимике и жестах или полная беспомощность и беззащитность с такой мольбой во взгляде, что выворачивает душу наизнанку даже у самого хладнокровного человека. Медики традиционно считаются одной из самых болезненных профессиональных групп населения, уступая пальму первенства лишь сталеварам. А психиатры даже среди них занимают совершенно особое место. Взять хотя бы заболевания сердечно-сосудистой и пищеварительной системы — у психиатров показатели на 30−40% выше аналогичных по всей медицине в целом. На  5−10 лет быстрее у мужчин возникает импотенция и облысение.

На 50−60% чаще отмечаются сахарный диабет и бронхиальная астма, на 40−45% инфаркты и инсульты, на 80% чаще различные аллергические состояния. У женщин на 60% чаще выкидыши, токсикозы всех периодов беременности, на 40% чаще аборты, на 55% чаще разводы, на 60% реже повторные браки. Неполные семьи у психиатров встречаются в 2 раза чаще. Уровень невротизации в 3 раза выше, показатели бытового пьянства в 4 раза больше, алкоголизма — в 2,5 раза, серьезной психической патологии в 5 раз (шизофрения, маниакально-депрессивный психоз и т.п.). Процент самоубийств в 2 раза выше. Различные несчастные случаи, в том числе производственный и бытовой травматизм в 2,6 раза чаще имеют место. Продолжительность жизни на 8−12 лет меньше. Психиатру, как никакому другому врачу, непросто не только на работе, но и дома. Именно поэтому среди довольно-таки рас­пространенного явления — врачи-супруги семьи с двумя психиатрами встречаются в 10 раз реже. Сексуальная и семейная дисгармония у психиатров в 1,5−2 раза чаще  вносит свою «ложку дегтя» и в без того нелегкую жизнь. Инвалидами психиатры становятся на 30−40% чаще. Текучесть кадров в 1,6−1,8 раза выше в психиатрии.

Постоянная работа с самыми тяжелыми и изощренными страданиями и расстройствами больных вызывает в душе психиатра естественную и закономерную защитную реакцию в виде вполне определенного очерствения, которое постепенно переходит из работы в повседневную жизнь, даже в общение с самыми  близкими и родными людьми. И чаще это происходит на подсознательном уровне, т.е. незаметно для самого врача. Психиатрия специфична в силу того, что психическая патология почти всегда связана с личностью больного, со многими свойствами его характера и ума, стилем мышления и образом жизни, что имеет бесконечное число вариантов нормы, а, следовательно, и патологии. И это совершенно невозможно описать никакими, даже самыми подробными руководствами и справочниками. Поэтому понимание больного у врача-профессионала идет больше интуитивно.

Иногда медики-коллеги говорят психиатрам, что им не надо переживать за своих больных, так как большинство психических заболеваний неизлечимы. Отчасти это так, но психиатр ежедневно сталкивается в своей работе не только с болезнями, но и с различными своеобразными, весьма запутанными проблемами больного. И нередко настоящий профессионал вынужден ощущать ничем не заглушаемое отчаяние от собственного бессилия изменить что-либо принципиально в больном и его жизни,  порождающей болезнь. Именно отсюда в первую очередь исходит высокий риск для здоровья и безопасности врача от возможного общения с больным как в стенах лечебного учреждения и сразу после выписки, так и спустя определенное время. А поводов для недовольства у больного гораздо больше, чем для радости. Как правило, психиатры не застрахованы или имеют столь мизерную страховку, что она выглядит скорее насмешкой, нежели адекватной компенсацией за возможные телесные повреждения, не говоря уже о смерти врача.

В ходе лечения больного каждому психиатру приходится находить какие-то компромиссы между различными (часто противостоящими) интересами: своими и боль­ного, больного и его родных, больного и государства, родных больного и государства. Причем, в весьма неоднозначных и противоречивых, своеобразных и специфических, запутанных и многоплоскостных проблемах медицинского и социального, психологического и этического, юридического и материального характера. И часто подобные компромиссы заведомо невозможны. Если у терапевта контакт с больным уже естественен сам по себе, то психиатру приходится еще постепенно и осторожно, деликатно и длительно устанавливать его.

После чего бережно и тактично сохранять, как залог успешного лечения. У каждого больного своя личность, жизнь и переживания, требующие по сути и форме адекватного отношения со стороны врача, причем, не только с точки зрения психиатра, но и больного. Психиатр постоянно помнит, что в отличие от всех других областей медицины, в психиатрии совсем иное положение вещей: то, что естественно и закономерно для одного больного, то противоестественно и парадоксально для другого и совершенно нейтрально для третьего. И в лечении то же самое: то, что прекрасно помогает одному, абсолютно не помогает другому и вредит третьему.

По материалам сайта: doktor-altunin.narod.ru