Вопросы хирургического лечения послеоперационных вентральных грыж (ПВГ) до настоящего времени остаются актуальными. Отчетливо сохраняется тенденция увеличения общего количества ПВГ, хирургическое лечение которых не всегда успешно, о чем свидетельствует высокое число рецидивов заболевания [1]. 
На сегодняшний день, как в станах СНГ, так и дальнего зарубежья ПВГ возникают у 6−10% оперированных на органах брюшной полости больных [2]. Сравнительно чаще они формируются после ургентных лапаротомий (58,7%), особенно после операций на желчном пузыре, внепеченочных желчных протоках и поджелудочной железе (29,4%) [4]. Основной причиной их образования являются гнойно-воспалительные процессы в послеоперационной ране и брюшной полости. Установлено, что условно-патогенная микрофлора в послеоперационном рубце сохраняется в течение 6 — 8 месяцев даже при заживлении раны первичным натяжением, а при заживлении раны вторичным натяжением — до 12 месяцев [3]. 
С учетом опасности развития дремлющей инфекции существуют различные точки зрения в отношении сроков оперативного вмешательства при ПВГ. Ряд авторов придерживается мнения, что если вентральная грыжа развивается после заживления раны вторичным натяжением, ее хирургическое лечение следует выполнять не ранее 12−18 мес. после операции [5]. Однако, принимая во внимание, что возникшая ПВГ имеет тенденцию к постоянному увеличению и в последствии к развитию осложнений (неврправимости, ущемлению, спаечной кишечной непроходимости), следует полагать, что более раннее выполнение оперативное вмешательство менее травматично и более эффективно. 
Материалы и методы исследования. В основу данной работы положен анализ 16 наблюдений по обследованию и лечению больных оперированных в клинике по поводу ПВГ, возникших в результате перенесенных ранее операций на поджелудочной железе, желчном пузыре и внепеченочных желчных протоках. Мужчин было 3, женщин — 13. Возраст больных составил 34 — 74 г (60±11,6 г.). Всем больным проведено общеклиническое обследование. При выявлении сопутствующей патологии проводили консультацию с участием смежных специалистов. 
Размеры грыжи определяли по средней между минимальной и максимальной длине грыжевого выпячивания. Измерения проводили в вертикальном положении больного, фиксируя сантиметровую ленту между двумя противоположно расположенными точками грыжевого выпячивания. В зависимости от размера выделяли 4 группы грыж: малые — до 10 см, средние — до 20 см, большие — до 30 см, гигантские — более 30 см. С целью установления характера повреждения апоневроза в зоне послеоперационного рубца, размеров и формы грыжевых ворот, оценки содержимого грыжевого мешка, а также наличия хронических воспалительных инфильтратов и абсцессов в окружности грыжевого дефекта больным производилось ультразвуковое исследование (УЗИ). Для изучения феномена «дремлющей» инфекции всем больным во время операции производили биопсию из рубцово-измененного апоневроза для посева на питательные среды. 
Полученные результаты клинико-инструментального исследования предоставили возможность более обоснованно выбрать способ осуществления герниопластики, который завершали выполнением комплекса мероприятий по местной профилактике нагноения раны. Разработанный комплекс включает в себя выполнение тщательного гемостаза и механической очистки поверхности раны от тканевого детрита, выполнения раневой полости перед затягиванием швов аэрозолем «Гипозоль АН». 
Результаты и их обсуждение. Чаще (в нашем исследовании — 65% случаев) грыжи возникали у больных в возрасте старше 60 лет. В течение первого года после операции они возникли у 9 больных, от 1 года до 3 лет — у 5 больных, позже 3 лет — у 2. Таким образом, большинство ПВГ (в нашем случае- 87,6%) возникали в течение первых 3 лет после операции. 

В 14 наблюдениях грыжи возникли после хирургического лечения острого и хронического холецистита, а также операций на внепеченочных желчных путях, в 2 — после операции на поджелудочной железе по поводу острого гнойного панкреатита. Анализируя причины возникновения грыжи, установлено, что в 6 случаях имело место частичное или полное нагноение послеоперационной раны после ранее перенесенной операции, в 2 — тампонада брюшной полости через основную рану, в 2 — гематома области послеоперационного рубца. У 6 больных в послеоперационном периоде в зоне послеоперационного рубца в течение длительного времени существовали лигатурные свищи. Размеры грыжевых ворот составили от 16 до 32 см. При этом средние грыжи диагностированы у 6 больных, обширные — у 8 больных, гигантские — у 2. 
Оперативное вмешательство производили под общим обезболиванием с использованием миорелаксантов. Двумя окаймляющими разрезами иссекали кожный рубец и трофически измененные ткани. У тучных больных в тех же пределах иссекали подкожно-жировой слой. Учитывая данные УЗИ и интраоперационные данные ревизии апоневроза в зоне грыжевых ворот, иссекали края дефекта в пределах измененных тканей. Пластику грыжевых ворот осуществляли без натяжения и уменьшения объема брюшной полости. 
Перед началом пластики с целью профилактики развития острой спаечной кишечной непроходимости в обязательном порядке разъединяли сращения с грыжевым мешком и между петлями кишок в зоне операции. 
Степень разрушения брюшной стенки не всегда пропорциональна размерам грыжевого выпячивания, о чем свидетельствуют полученные при УЗИ данные. В связи с этим оценку состояния апоневроза осуществляли на расстоянии до 10 см от края дефекта с целью обнаружения и устранения мелких дополнительных дефектов апоневроза, лигатурных гранулем и микроабсецессов. При этом в 5 случаях выявлены лигатурные микроабсцессы, в 8 случаях — лигатурные гранулемы, в 3 — мелкие дополнительные дефекты апоневроза, которые не диагностированы при осмотре больных. 
Для герниопластики во всех наблюдениях были использованы комбинированные методы закрытия грыжевого дефекта с помощью алломатериалов. В качестве пластического материала были использованы консервированные по специальной методике широкая фасция бедра, твердая мозговая оболочка и перикард производства фирмы «Biodynamics», Германия, под названием «Тутопласт». 
Во всех случаях пластический материал располагали субапоневротически по окружности грыжевого дефекта и фиксировали его к здоровым участкам апоневроза на расстоянии 5 — 7 см от края дефекта, что обеспечивало более полное прилегание биоматериала к подлежащим тканям. 
 Микробиологические исследования биоптатов из удаленных рубцовых тканей показали наличие микрофлоры в них у всех больных. При этом уровень бактериальной обсемененности составил 102 — 103 микробных тел на 1 г ткани. При идентификации микробов выявлено, что 65% из них представлены грамположительной, а 35% — грамотрицательной микрофлорой. В связи с этим, в послеоперационном периоде по перфорированным дренажам, проведенным через отдельные кожные разрезы, вводили периодически (2 раза в день) в течение 3 — 4 дней комбинированный лекарственный препарат в форме пенного аэрозоля «Гипозоль АН», обладающий антибактериальным, сорбционным и ранозаживляющим действием. 
В послеоперационном периоде у 2 больных диагностирована серома послеоперационного рубца, которая удалена путем пункции. Раны у этих больных зажили первичным натяжением.
        Больные осмотрены в сроки от 6 мес. до 1,5 лет. Рецидива заболевания не выявлено. 
        

Выводы.

Портальная венозная эмболизация в лечении злокачественных опухолей печени

«Кетанов» — новое слово в обезболивании

Трансплантология. Краткий исторический очерк

Тахокомб® — препарат III тысячелетия. Пятилетний опыт использования Тахокомба® в абдоминальной хирургии

Хирургические методы в лечении язвенной болезни